БДСМ доминирование - правила игры

Она была готова на многое. Почти на все. Хотя в самом начале нашего общения анальный секс казался ей таким унижением, что больше уж и быть не могло.

Впрочем, как это часто бывает, похоть, разврат и все скрытое, что долго ждало своего часа — вылезло наружу. Не прошло и месяца и она уже, как привороженная, умоляла о порке, просила спермы и мечтала услужить хозяину, чтобы он был доволен. Мне она нравилась. Яркая, стильная, слегка мечтательница. С ней было приятно просто побеседовать или хорошо поужинать.

Больше всего мне нравился переход от обычного к тематическому. Одна пощечина и она таяла, пылая ярким румянцем. Становилась покорной, робкой, если позволялось, то смотрела в глаза с такой преданностью, что и представить сложно. Ее ухоженную, холеную девочку ставили на колени и бесконечно ебли в рот, и она захлебываясь насаживалась на хуй, а пизда ее текла так, будто ей выдали предварительно некое сильнодействующее вещество.

Я любил этот момент — загнуть ее, широко расставить ее ноги, любоваться задранной юбкой, связанными руками, ее взглядом через плечо, как у раненого животного и капельками, что сочилась ее пизда.

Она взывала от первых ударов, стонала и я видел, как течет она все больше и больше, как реально это ее заводит. Она впадала в состояние крайней возбужденности.

Зажимы на сосках и пизде, пытки клитора, воск по всему телу, порка ремнем и плетью. Наши встречи всегда были долгими. Я делал с ней все, что хотел, старался найти что-то новое, чтобы не приелось. Специально затягивал промежутки между сессиями. И это сводило ее с ума. К часу общения она уже была готова делать все и везде. Ее не пугало ничего, без унижений и боли ее ломало. Она привыкла окончательно.

И тогда я придумал командировку. И предложил ей это. Мы оказались в Москве. Я планировал сдать ее в аренду знакомому Доминанту. Вернее хотел устроить коллективную встречу. Я с рабыней, и он с нижней.

Ей было все в диковинку. Мы летели вместе. Жили вместе. Это был такой лайфстайл-эксперимент.

Уговорились, что она будет полностью в теме эти три дня. Будет рабыней везде и всюду, где будет угодно мне.

Мы вошли в съемную квартиру. Я стоял позади нее в прихожей. Смотрел в спину. Я видел себя в зеркало и ее. Она не поднимала глаз.

— Уверена, что я должен ждать?

Она повернулась ко мне лицом.

— Нет, нет, Хозяин, пожалуйста, не злитесь, я...

Пощечина. Она вспыхнула. Подняла на меня глаза.

Еще одна пощечина.

— Я разрешил смотреть?

— Нннееет...

— Ты будешь наказана, ты это понимаешь?

— Как будет угодно, Вам, Хозяин.

— Соси. Сделай это так, как люблю я.

Ее легкое пальто уже было на полу. Кофточка и юбка задраны, грудь торчала, ножки в чулках и, конечно, никаких трусиков.

Она насаживалась на хуй, не помогая себе руками, облизывала головку, лизала яйца, я периодически вжимал ее рот до упора. Было много слюны и ее слез. Она давилась, но подвывала от удовольствия.

Я шлепал ее по щекам, наматывал ее русые волосы на кулак, ебал ее в рот.

Мне надоело. Я толкнул ее ногой в грудь. Сделал так намеренно. И угадал. На ее лице была помесь унижения и удивления. Я никогда так с ней не обращался. Ногой я задел задранную кофточку. Остался след.

Я улыбнулся.

— Сопли подбери, тварь, это твое место, нечему тут удивляться. Ботинки с меня сними.

Она покорно подползла, стала расшнуровывать обувь. Она виляла голой жопой, сиськи болтались из стороны в сторону.

— Вылижи ботинки.

Она замерла на секунду. Стояла передо мной на коленях, с голой жопой, с опущенной головой.

— Да... Хозяин.

Вот уже она полирует грязную обувь своим языком. Старается. Убирает все пылинки. Глотает грязь. И плачет. Я вижу слезы и слышу всхлипывания. Это заводит.

— Разденься. Оставь чулки. Жди меня у унитаза.

Она попробовала встать.

— На коленях. Я не разрешал подниматься.

Она шлепала в туалет. Лишь в чулках. Я видел, что она течет. Ее заводили унижения и ее бесправность. Вернее то что правила диктовал я. Полностью.

Стоит с ровной спиной у унитаза. Соски остро торчат. Вся такая нежная, сексуальная. Глаза в пол.

Мочусь.

— рот, открой.

Она распахивает рот.

— язык вывали, шлюха.

Выполняет. Покорно. Щеки заходятся краской. Видно, как ее это заводит. И тут же рядом стыд, унижение, отвращение, даже брезгливость.

Я не часто ее пользовал как туалет. И почти никогда не мочился в рот. Я стряхивал. Ее это унижало просто донельзя. Я видел это. Она понимала, что ею пользуются практически как туалетную бумагу и стыд, вперемешку с отвращением заливал ее блаженным возбуждением.

Капли легли на ее язык, немного на губы.

— Вылижи, начисто, шалава.

Она неистово полировала хуй. Старалась...

Двинулся в комнату. Сел на диван. Достал из сумки ошейник. Она сидела передо мной на коленях. В следующий момент ошейник туго сошелся на ее шее.

Пощечина. Еще. Еще. Еще. Она лишь мотает головой из стороны в сторону. Часто задышала.

— что, сука, вся твоя натура наружу? Хочешь боли, тварь? —

— Да, да... Она почти выла. Казалось еще чуть-чуть, и она потеряет сознание.

Ситуация. Когда от нее ничего не зависит, когда она один на один с Хозяином и город не родной практически, и бежать некуда — она полностью погрузилась в свои эмоции и ощущения.

Толчок, она лежит животом на небольшом столике. Руки и ноги я привязал к ножкам. В рот кляп-шарик, крупный, чтобы слюна текла. Представьте милую девушку в таком виде что глухо взывает от каждого удара — с текущей пиздой, по краю рта течет слюна. Она беспомощна, спина, жопа, ноги покрываются ровными яркими полосами. Ее боль лишь усиливает желание. И ее и мое.