Её место у ног Хозяина

Хотел ли я ее? Да. Была ли она хороша? Да.

Маленькая. Тоненькая. Хрупкая. Большие глаза. Легкий испуг и абсолютная похоть в них.

Она пришла и без оглядки решилась на все.

Это была история длинного вирта, приказов, обучения. И она была ой как покорна. Этим удивляла меня. Ей нравилась роль нижней, ей нравились дикие унижения, издевательства, она будто растворялась в этом всем. Лишь кайф от выстраданного оргазма — только это ее заботило. Впрочем, больше, чем ее собственный оргазм ее волновало, буду ли я доволен.

Она не умела быть покорной, и подчиняться, но быстро привыкла, вникла и влилась. Мое одобрение заставляло ее радоваться. И она не врала.

Это радовало.

Знаете, как сводит с ума дикая похоть, адская, чумовая? Есть ли большее возбуждение, чем то, что получено при падении табу.

— Все для вас, меня уже нет. Я не узнаю себя, но я не могу остановиться.

— А ты хочешь этого?

— Нет. Я хочу большего и большего.

В этом все. Ее отношение к своей роли и к тому, что она делала.

Стремительно и чертовски красиво она переступала через табу, отвращение, непонимание. То, что вчера казалось ей отвратительным сегодня уже было в деле.

Грязный тампон во рту и все тело перемазано кровью от дрочки, пожалуйста.

Дерьмо в тарелки и покорное его поедание? Да. И после: «Спасибо, Хозяин»

Лицо в миске полной мочи, оттопыренная жопа и яростное растирание пизды, метания в оргазме в желтой луже, беспорядочное слизывание мочи с пола и с волос, которые падают на лицо и что тоже в моче. Да.

Бутылка колы в пизде? Да.

Она же, но уже в жопе? Да. И первый анальный оргазм.

— Я не знала, что так бывает, как же я все это пропустила...

— Это лишь начало, шлюха.

В ответ лишь ее покорный взгляд, а я уверен, он был именно таким.

И шептание в трубку.

— Спасибо, Хозяин.

Она кайфовала от боли. От обилия зажимов на сосках и пизде. От ударов, что наносила сама себе. От трусов, что периодически оказывались в ее пизде, на работе. От того, что она так ходила от стола к столу. От того, что текла. Постоянно и сильно.

Эта ее роль стала для нее жизнью.

Впрочем, я всегда знал о чем все это говорит. Они все быстро, даже стремительно идут вперед, чтобы быть все ниже, все жестче, а потом перегорают. В один момент. Становится не интересно. И пропадают. Но всегда, чтобы вернуться. Так ч то я был почти уверен, что после личной встречи и сессии она исчезнет, в ярком своем порыве под девизом «поиграла и хватит, зачем не это».

Разлука всегда на пользу. Она привязывает. Намертво клеит воспоминаниями, отзывами тела, эмоциями. Лишь перетерпев и уже решив, что все — отшибло — окончательно привязываешься. Так и будет с ней, решил я тогда. Никуда она не денется.

А впереди была личная встреча.

Я приказал ей быть без лифа под одеждой, да с чулками. Собственно на этом все приказы мои кончились. На тот момент.

Мы встретились у метро. Пошли в кафе.

Болтали, что-то обсуждали. Она пила вино. Расслаблялась. Мой кофе стыл. Я смотрел на нее в упор. Она и не смущалась особо, и глаза прятала. Она меня боялась. А ведь страх нижней заводит? Ее животная смесь похоти и страха. Адреналин смешанный с вагинальной смазкой.

За ее спиной, сидел юноша с ноутбуком. Чуть наискось. Я его видел хорошо, он меня тоже. Не особо обращая внимание на нас, да на весь остальной народ в кафе, он увлеченно что-то смотрел. А мы все болтали.

Я протянул руку, сжал ее грудь. Она вздрогнула, широко распахнула очи, и тут же тяжело выдохнула. Я похлопал ее по щеке. Вздрогнула, как от серьезного удара.

— Что я приказывал?

Глаза в стол.

— Я, я... Спешила.

— Вот оно что, сука.

Она стала коситься в сторону, пальцы сходились в замке. Щеки покраснели.

Это «сука» было для нее что пощечина. Наотмашь.

— Снимай.

Она испуганно посмотрела на меня.

— Здесь?

Секунду я думал. А она дрожала.

— Можешь сходить в туалет.

Она вскочила и побежала. Вернулась вся взъерошенная, еще больше раскрасневшаяся.

Села.

Я протянул руку, сжал ее вымя, по очереди каждую. Чуть сильнее прижал сосок. Она дрожала. Зажмурилась и откровенно тяжело задышала.

Я убрал руки. Чуть откинулся на стуле. Я смотрел на нее и улыбался. А она не знала куда деть глаза.

Народу было не много, но любой мог увидеть мои манипуляции, что, конечно, добавляло яркости ситуации.

— Ах, да, я привез тебе подарок.

Она смотрела на меня во все глаза.

Я достал из сумки небольшую анальную пробку и поставил ее на стол. Она вспыхнула, схватила ее, зажала в кулаке.

Озиралась, не видел ли кто.

— Она должна быть на месте. Это ясно, вещь?

Я говорил тихо, смотрел на нее в упор. На секунду мы встретились глазами.

— Да, все поняла.

И она посеменила в туалет.

Обратно она шла не так уверенно и пошло виляла бедрами.

— Неудобно, — улыбалась она.

— Привыкнешь сука.

Она опустила голову и прошептала благодарность.

Я рассчитался, и мы пошли к квартире. Через аптеку. Я решил купить анальной смазки, заодно и развлечься ее смущением.

В аптеке я долго перебирал тюбики, показывал ей, спрашивал, какой больше нравится.

— Выбирай, это же для тебя, — говорил я.

Она лишь мотала головой и говорила, что ей все равно.

Ночной провизор смотрел на нас во все глаза. Совсем молодой, он с улыбкой и похотью во взгляде рассматривал ее. Даже скорее с восхищением.

Сквозь распахнутую куртку и рубашку проступали соски. Знал бы он, что ее жопе была в этот момент пробка, а ее трусики были, я уверен, насквозь мокрыми, ох и удивился бы он.

Мы ушли со смазкой.

Вошли в квартиру. Она зажалась в углу. Повесила куртку. Ее глаза блестели в темноте коридора.

Пощечина. Еще одна. Еще.

Я подошел близко. Сжал ее сиськи сквозь рубашку. Упругие, юные, соски легли между пальцев, я выкрутил их сильно, она сжала ноги, откинулась на стену и отчетливо застонала.

Пощечина.

Она ждет приказов.

Я надеваю на ее шею кожаны собачий ошейник. Туго застегиваю. Пристегиваю карабин с поводком.

Пощечина. Отступаю назад.

— Раздевайся, тварь.

Она спешно стащила леггинсы и рубашку. Осталась в одних бирюзовых трусиках.

— Где чулки, шлюха?

— В сумке...

Пощечина.

Дернул поводок. Потащил в комнату.

— Раком на кровать, шалава.

Она покорно стояла, чуть прогнувшись. Я даже залюбовался ее жопой в стрингах, падающими на лицо волосами, торчащим ошейником, поводком. Она была хороша в своем этом образе и положении.

Сдвинул трусики. Бритая мокрая пизда. Набухшие губы. Сочащийся сок. Сжал грубо, будто сгреб этот томный комок. Она лишь стонала. А дальше была нормальная такая сессия. Спонтанная. Без особого плана. Я порол ее плетью. По пизде и сиськам, играл ими же с прищепками. Пощечины сыпались на ее щеки.

Я связал ее руки поводком, грубо, так чтобы он впивался в ее нежную белую кожу. Она так стояла раком. Представляете, какое это зрелище? Мокрая развороченная пизда, широко расставленные ноги, руки за спиной, сжатые поводком. Ее затуманенный взгляд. Я порол ее жопу и пятки. Я ебал ее кулаком. От фистинга она сходила с ума, насаживалась на кулак. В ее жопе тоже побывала и рука и бутылка. Она кончала раз за разом. Я лишь наслаждался ее покорностью, развратностью и открытостью.

Периодически мы отдыхали. Потом опять начиналась игра. Она лежала на полу, я держал ее, наступив ей на лицо ногой. А сам порол ее белое тело. И она выла в удовольствии, подставляясь. Это было долго и вкусно. Я многого не стал делать с ней. Я знал, что это не конец и рано или поздно будет и вторая встреча, и третья, и далее...

Она извивалась по дивану.

— Пожалуйста, пожалуйста, Хозяин, разрешите пососать. Я так хочу ваш хуй в рот, пожалуйста.

Она все стонала и просила, а я чуть расслабившись наслаждался этой ее похотью и развратом. Я ебал ее в рот. В прямом смысле. Долго. Вкусно. Она лакала сперму и благодарила меня.

Шлюха была хороша?

О да. Утром я лишь сжал ее пизду, как она зашевелилась, застонала, а ну пальцах осталась ее влага.

— Соси тварь!

И она покорно насаживается на хуй головой. Я ебу ее в рот, она захлебывается слюной, мои пальцы сживают ее клитор и поебывают дырку. Она воет с хуем в рту, старается. Кончает.

Я заливаю ее пасть спермой. Она жадно глотает. Благодарит. В метро я иду левее, она правее. Мы прощаемся. Я знаю, что она исчезнет, чтобы потом вернуться.

Была ли она хороша? Да. Хочу ли я ее. Да. Она настоящая вещь. Ее место у ног хозяина. Да.