Порка и подчинение хозяину

Встречались мы довольно регулярно. Она падала все ниже, играла все более на грани. Порка, унижение, подчинение все это стало для нее нормой. Она привыкла мешать боль с удовольствием и уже, похоже, никогда бы не согласилась на обычный мягкий и нежный секс.

Однажды мы провели вместе два дня.

За городом, в коттедже, на берегу озера. Коттедж одиноко стоял в стороне. В комнате получилась маленькая пыточная, я привез много игрушек и приборов, плети, ремни, веревки, расширители для ее похотливой пизды и жопы, анальные пробки, зажимы на соски, грузы, кучу всякого скопившегося барахла, я покупал для игр, что-то она сама заказывала в интернете, сообщала мне об этом, согласовывала и умоляла потом на ней опробовать.

Эти два дня стали куском реальности, вероятно так можно бы было жить с рабыней.

Я привез еще и большую клетку, собрал ее в маленькой комнате на входе.

Я встретил ее у вокзала. Она была одета как я и сказал. Строго, легкий макияж, дорогие чулки и обувь. Очень строгая, красивая и ухоженная сука. Я приехал пораньше, стоял чуть в стороне и видел, как на нее оборачиваются, как даже подходят знакомиться, и как она переминается с ноги на ногу, ждет. Я подошел, посмотрел ей в глаза.

— Здравствуй.

Лицо ее вспыхнуло, она лишь тихо произнесла

— Здравствуйте, господин.

— Ты готова? Понимаешь, зачем мы едем.

— Да. Пожалуйста. Я готова. Пожалуйста.

В Машине я первым делом запустил ей руку под юбку, она молчала, хоть и краснела и смущалась, понимала, что проходящие мимом могут увидеть ее оголенные ноги и мужскую руку, которая шариться у нее между ног, но терпела. Она была без трусиков, гладко выбрита и текла как последняя блядь.

Я вытащил руку и дал ей облизать палец из ее пизды. Краснота ее щек могла сравниться разве что с рубиновыми звездами кремля в этот момент. Она сосала палец как хуй. Втягивала его весь. Даже прикрыла глаза.

— Молодец, шлюха. Я потрепал ее по щеке, как суку. Она лишь покорно опустила глаза и сжала колени.

Мы чуть отъехали за город, я свернул в лесок. Вышли из машины.

Я загнул ее на капот раком. Молча, без слов. Вставил ей в жопу анальную пробку, большую, она их боялась, она выла. Стояла вот так с голой жопой вверх, с задранной юбкой, показывая свой анус и пизду. Я дал ей трусики с бабочкой для клитора. Она недоуменно смотрела на меня.

Пощечина.

— Надела и не спрашивать.

Слеза покатилась по ее щеке. Еще пощечина.

Но она все сделала. Пульт от клиторальной бабочки был у меня, а в жопе у нее была анальная пробка и это было весело.

Мы ехали сорок минут, и я произвольно включал стимуляцию клитора. Она почти, что подпрыгивала от этого, выла, извивалась, скулила.

— Хозяин, хватит, пожалуйста, я больше не могу, можно я кончу, пожалуйста... Она молила, выдыхая и завывая.

— Никаких кончу, шлюха, блядь подзаборная, терпи шалава. И включил на максимум. Она взвыла, вжалась в сидение.

Выключил.

Ехали, молча, она только постанывала, взгляд ее затуманился и ничего кроме желания, похоти и дикой страсти там не было, ее можно было ебать, как угодно.

Нас остановил гаишник, она испугалась, заерзала, а по ней же видно было, что блядь, что течет, и она это знала. Тот внимательно смотрел на нее, спросил, хорошо ли себя чувствует моя подруга.

Я усмехнулся.

— Хорошо, спасибо, а будет еще лучше.

Гаишник понимающе мне кивнул, отдал документы, и мы покатились дальше. Бабочка опять была на максимуме, она укусила свою руку, но возбуждение не стало меньше, а лишь усилилось от этой боли, она уже привыкла так себя ебать с болью.

Она закричала.

Я опять остановил машину. Вывел ее. Опять лицом в капот.

— Ах, ты сука, дрянь, шлюха потаскуха, кто тебе орать разрешал, а? Проститутка!

На ее жопу с торчащим вибратором полетела плеть. Сорок ударов. Она стонала, ревела, но старалась не орать в голос. Получалось такое мычание и крик, как если бы рот не открывался.

На жопе остались красные толстые полоски-рубцы. Жопа полыхала. Ей явно было очень больно. Она села в машину с вскриком, полубоком.

— больно, блядь?

— да, господин, спасибо за наказание.

Опять был включен стимулятор клитора, на полную. Она опять застонала, она ерзала своей избитой жопой, ей было больно, но клитор ее сводил с ума, дополнительно было больно от пробки в жопе.

До места я довез ее совсем уж в полуобморочном состоянии. Она еле шла, вздрагивала, ей было неудобно, но возбуждение, похоже, было за гранью.

На входе в дом она увидела собранную клетку, собачьи миски. Застыла. Повернулась ко мне. И смотрит в глаза с ужасом и покорностью.

— это для меня, Хозяин?

— а ты видишь тут еще сук?

— нет, Хозяин. И голос тихий такой, совсем. И заплакала.

Присела в кресло и ревет. Стою, смотрю. Притихла.

— Раздевайся и на колени, блядь. Будешь наказана.

Она стоит передо мной на коленях. Только чулки. Голова опущена. Руки за спиной. Обхожу, любуюсь рубцами на ее жопе и пояснице, торчащему в анусе расширителю.