Возбудитель

Света Воронцова была очень несчастна. Нет, в жизни у нее все сложилось лучше некуда. Она работала на хорошей работе в мужском коллективе, была ценима начальством и имела неплохой доход. И жить бы Свете, да радоваться, но так получилось, что...

Света была некрасивой. И не просто некрасивой, а, мягко говоря, страшной. Не спасали ни осиная талия, ни ровненькие ножки, ни аккуратные грудки. Потому что все равно неотвратимо наступал тот момент, когда мужчина таки поднимал глаза с коленок на лицо. И вот тут-то его ждало жестокое разочарование в несовершенстве этого мира.

Бывают женщины, которых красит косметика. Свете это помогало весьма условно. Бывают женщины, которым можно не краситься вовсе — они и так хороши. Света такого счастья была лишена. Бывают женщины, заменившие красоту чувством юмора. Света и таким похвастаться не могла.

В результате неудачного родительского эксперимента в личной жизни девушки зияла громадная черная дыра.

И светило бы Свете очередное унылое 8-е Марта, кабы не ее подружка — Лизка Курочкина.

— Не, Светка, — тарахтела подруга, уминая торт с розочками, — ты однозначная дура. Я бы на твоем месте уже сто раз замуж вышла.

— Да какой уж там замуж, — ныла хозяйка квартиры. — Хоть бы на праздник одной не остаться.

Лизка прищурила глаза, подняла правую бровь и пожевала измазанными в креме губами:

— Вызови мальчика, деньги-то позволяют.

— Вызывала, — ответила Света, размазывая тушь.

— И что?

Звук открывшейся бутылки шампанского заставил их вздрогнуть.

— Что ж я сделаю, коли у него на меня не работает? — жаловалась Светочка, прихлебывая «Брют». — Не насиловать же. Так и обсуждали весь час отличия Печорина от Онегина.

Лизка фыркнула, подавившись шампанским.

— А что ты смеешься? — завелась подруга. — Он на филологическом учится. Будущий учитель русской литературы, между прочим.

Лиза встала с кресла, размяла колени, выпятила массивную грудь и прошлась по комнате.

— Значит так, — заявила она из угла, где стоял телевизор, — будем действовать кардинально. Мужик нынче пошел избалованный, его одними коленками не возьмешь. Вот...

Последнюю фразу она произнесла с сумкой в руках, за которой успела смотаться в прихожую.

— Где-то было же, точно помню, — бормотала Лизка, вываливая содержимое сумки.

У Светы округлились глаза, когда она увидела растущую на столе кучу. Как все, чем обладала Курочкина, сумка была поистине необъятной. Носовые платки размером с портянки, связка амбарных ключей, три тюбика губной помады, прокладки и множество других необходимых женщине прибамбасов.

— Нашла, — торжествующего заявила Лизка, выставив на середину стола флакон с мутным содержимым.

— Это что? — живо заинтересовалась Света.

— Это? О... это, — Лизка щелкнула пальцами. — Это моему Курочкину на ферме зарплату натурой дали. Денег не хватило, вот и рассчитались.

— Не больше трех капель на сто грамм жидкости, — инструктировала она Свету. — И смотри, не переборщи, — строго погрозила она пальцем, — иначе, не будешь знать, куда потом деваться.

В предпраздничный день Светочка заявилась на работу в самом красивом платье, шелковых чулках, кружевном белье и хитро блестела накрашенными глазками.

— Доброе утро, Светлана Юрьевна, — дежурно поздоровался охранник Митя, кисло улыбнулся и ввернул давно заготовленный комплимент, — вы сегодня прекрасно выглядите.

Обычно после этих слов Света заливалась краской, втягивала голову в плечи и мчалась по коридору, цокая каблуками. Но сегодня главбухша вдруг ослепительно улыбнулась, подмигнула сразу двумя глазами и расхохоталась:

— Доброе утро, Митенька. И тебя с праздником.

«Шо это с ней? — растерянно подумал украинистый охранник. — Неужто кто-то польстился на такую красу?»

Света подлетела к кабинету, рявкнула ожидающим зарплаты: «Перегруз системы» и щелкнула замком изнутри.

Внутри, скинув шубку, достала заветный бутылек и вчиталась в наклейку. Буквы складывались в завораживающие слова, слова в предложения, предложения в надежду.

— Конский возбудитель, — после этих слов Света почувствовала себя белоснежной кобылицей, свободно несущейся навстречу гнедому мустангу, — ГОСТ-135—58—292. Произведен в 1985-м году, — Света облизнула разом пересохшие губы, — на фармацевтической фабрике г. Обухова. Используется в ветеринарии для целей лечения эректильной, — Света пошатнулась, — дисфункции...

Тут ей пришлось схватиться за край стола:

— ... жеребцов.

Она еще не выбрала себе жертву, поэтому уселась за стол, достала листик бумаги и начала чертить схемы и кружочки.

— Иванов... — бормотала она, — нет, женат.

— Коркин... Толстый и потный и вонючий.

— Сидоренко... Всем хорош, но рубашка желтая.

— Иванюхин... Не бреется, всю исколет.

— Галкин...

Никаких претензий к Сергею Галкину Света сразу не нашла, поэтому и определила начальника коммерческого отдела в свои любовники. Позвонила в отдел продаж, потребовала того к телефону в надежде заманить на чашку чая под предлогом обсуждения рентабельности последнего торгового направления. С грустью услышала, что он взял больничный и подперла щечку кулачком.

В дверь стучали уже настойчиво. Кормильцы семьи твердо решили прийти сегодня домой с зарплатой и поэтому готовились распять главбуха на мониторе.

— Иду, — тоскливо отозвалась Света, — воды хлебнуть не даете, изверги.

И вдруг очнулась. Встрепенулась, как лань, кокетливо поправила прическу и двинулась к выходу, захватив бутылек. Открыла дверь, встала на пороге, оглядывая возбужденную толпу прищуренными глазами.

— Светлана Юрьевна, — начал потный Коркин, — мы бы хотели узнать: сегодня зарплату давать будут? Сами понимаете: впереди праздники, у всех семьи, жены, подруги...

— Обязательно, Коркин, — томно протянула Света, — в туалет только схожу и подпишу приказ на выдачу. Ты жди меня, Паша.

И, виляя бедрами, стреляя по сторонам загадочными взглядами, Светлана Юрьевна Воронцова двинулась по направлению к туалету. Где-то в недрах офиса секретарша Леночка готовила праздничный стол. Расставляла по вазочкам стандартные тюльпаны, считала тарелки, вилки и размышляла: хватит ли закуски.

Но это не интересовало Светочку. Ее занимало одно: аппарат с водой по пути к туалету. Возле которого не было ни души.

Тайком оглядевшись, она достала из-под резинки чулка заветный бутылек. Примерно прикинула количество воды в кулере и... бахнула все содержимое внутрь.

Подписав приказ на выдачу зарплаты, Светочка затаилась в кабинете. Всех женщин в офисе было — она, серенькая мышка Леночка и шестидесятилетняя кассирша Вера Леонидовна.

«Значит, так, — мудро рассуждала Светочка про себя, — через пару часов начнется застолье. Ленка воды налила всем. Если предположить, что до этого воду никто не пил, то... Часам к пяти вечера все будет ясно».

Первым в ее кабинет заявился незабвенный Коркин. Он отчаянно потел, вытирал лоб платочком и пытался выяснить: за что его оштрафовали в этом месяце. Света вытолкала его наружу, напомнила о том, что благодаря ему с фирменного крючка сорвался жирный заграничный клиент, и опять затихла в ожидании.

— Светлана Юрьевна-а-а, — услышала она тонкий Леночкин голосок, — только Вас ждут.

Девушка бросила на себя взгляд в настенное зеркало, приняла главбухший вид и важно выплыла из кабинета.

— А в ней что-то есть, — услышала она за спиной чей-то голос.

Приосанилась и двинулась дальше. Но следующая фраза мигом поставила ее на место.

— Если спереди не заглядывать, — хохотнул собеседник.

— Не знаю, не знаю, — отозвался первый, — бедра хороши. Хотя... ты прав.

«Узнать бы кто, — мстительно подумала Светочка, — я бы вам устроила штрафную систему».

Но оглядываться было стыдно, и она гордо вошла в конференц-зал.

С легким кивком приняла из рук отца-героя Иванова чахлый букет тюльпанов и уселась на предложенный стул. Через пару дежурных тостов: «За дам» Света уже хотела слинять, как обычно, но вдруг почувствовала, что Сидоренко накрыл ее ладонь своею. Градус напряжения начал заметно повышаться. Произведенное в 1985-м году на Обуховской фармацевтической фабрике средство подействовало, хоть и с задержкой, но неотвратимо, словно наказание.