Юля из бухгалтерии

Итак, закончились лихие 90-е, в которые у меня было немало сексуальных приключений.

***

Новый век принес мне новую работу. Фирма была богатой и позволила себе снять офис в одной из старых московских гостиниц практически в центре. В огромном многокомнатном номере с лепниной и позолоченными люстрами расположились руководство и бухгалтерия, в номерах попроще — трудящийся персонал. Моя работа была обеспечивать полноценную компьютерную связь между подразделениями через наш сервер и выход в интернет через гостиничную службу.

Хороший сисадмин — как хороший врач: его работа незаметна. Повозившись пару дней после заезда и посидев в пивняке с гостиничным сисадмином (дабы наш всегда трафик был быстрым, а канал широким), я в дальнейшем мог о работе не думать. Начальство понимало важность компьютерной связи (без ЛВС и инета работа фирмы просто застревала напрочь), поэтом у меня был отдельный кабинет в виде однокомнатного гостиничного номера несколькими этажами выше руководства (это было старинное здание, а при царе самые богатые апартаменты располагались на нижних этажах, наверху же — клетушки для челяди). Но даже такая клетушка была дворцом: высоченный потолок, от входной двери — тамбур, откуда можно было попасть в комнату или санузел. Санузел хоть и совмещенный, но в нем была ванна!!! Поэтому я сразу накупил всякой мыльно-пузырной приблуды и каждый день принимал ванны.

Комната же — огромный зал, метров 20. Стены толстенные, ни одни звук от соседей или из коридора не проникал ко мне. В стене — высокое, под три метра, и широкое, не менее полутора метров, окно с широким, почти в метр, подоконником на уровне моих бедер. Рамы были двойные и раздельные, как строили раньше. В верхней части — неширокая фрамуга, открывавшаяся и закрывавшаяся «дерганием за веревочку». А вот кондиционера не было. А на дворе — жаркое и душное лето центра Москвы. Причем окно выходило прямо на проспект, по которому носились и гудели машины. И солнце весь рабочий день светило именно мне в окно.

Поскольку перспектив кондиционирования у меня не было, я подошел творчески: приволок из дома старый карниз с плотной гардиной для фрамуги, а стекла окна заклеил зеркальной пленкой. Теперь на ночь я открывал фрамугу — и воздух остывал, утром закрывал ее, чтобы не пускать раскаленный воздух улицы, а через зеркало солнечные лучи были не такими жаркими. В общем, после той подсобки кайф был неземной.

Номер мой был всегда закрыт на ключ и собачку, увидеть что-либо в окно через зеркалку невозможно, и потому после очередной ванны я не сразу одевался, позволяя телу дышать. Для работы же в кабинетах начальства или сотрудников (в таких случаях меня вызывали по телефону) у меня был легкий комбинезон, который я надевал прямо на голое тело. Полагаю, об это знал не только я: девушки весьма недвусмысленно пялились на меня, когда я раком лез под стол, чтобы проверить контакт или подключить очередной девайс. Но и они тоже целомудрием в одежде не страдали. Тогда как раз вошли в моду стринги, и у сидящей девушки попка всегда выглядывала поверх джинсов. Если наши отношения и настрой девицы позволяли, я щелкал по такой попке.

***

Как-то вечером ко мне постучали. Накинув комбез, я открыл дверь (бывало, кто-то ошибался дверью или администратор интересовался, как мы используем имущество). Вошла девушка Юля из бухгалтерии. Это была наша знаменитость: несколько лет назад она по обмену училась в Америке и потому была весьма продвинутой в смысле современной молодежной культуры.

— У тебя выпить не будет? — спросила она. Я заметила, что она уже слегка под хмельком.

— Найду, — ответил я. — А что случилось?

— Да отчет этот квартальный задолбал! Главбух поставила уровень дохода — и чтоб ни копейкой больше. А как это сделать, когда у нас с разы больше? Уж и так и сяк с девками подгоняем. Вот видишь — даже выпить пришлось от нервов. Налей, а?

А надо сказать, что рабочий день уже закончился, солнце спряталось за крыши, и у меня царил полумрак.

— Пока прими ванну, а я схожу за выпивкой, — сказал я Юльке.

— Где? — удивилась она.

Я показал ванну, шампуни, даже полотенце у меня было настоящее банное и — главное — уже сухое. Юлька чмокнула меня в щеку, и я вышел из номера. Что меня заставило закрыть ее на замок — не знаю, но я не собирался шляться полночи. В гостинице был магазин, где я купил вина, виски, мясную и хлебную нарезку, жвачку.

Когда я вернулся, Юлька уже сидела за моим столом — чистая и ароматная.

Я раскрыл свои покупки.

— Ого! Ты догадался виски взять? Спасибо! — второй поцелуй за вечер.

Я включил на компе негромкую романтичную музыку, и мы приступили к снятию юлькиного напряжения.

Вискарик мы уговорили быстро под мемуары «а вот когда я была в Америке, то мы… ». Несмотря на достаточные размеры закуски, Юльку «повело», и она потянулась к вину. Конечно, с пониженного градуса ее сразу потянуло на подвиги. Юлька уселась на подоконник и уставилась на панораму вечерней Москвы.

— Как у тебя тут классно! — восхитилась она. Окно ее кабинета было много ниже и выходило во двор гостиницы. — Всю Москву видно!

Она встала и начала подтанцовывать в такт очередному треку. Юлька мне давно нравилась. У нее была точеная, но не худая, фигурка, стройные длинные ноги с маленькими ступнями, курносая попка, высокая грудь, пухлые губки и щечки с ямочками. Хоть я предпочитаю женщин длинноволосых, юлькино карэ меня возбуждало не меньше. В отличие от подружек, Юлька летнюю жару переносила не в заниженных джинсах, а в трикотажных шортиках с бантиком впереди и блузах-размахайках, которые умеют так эротично падать с одного плеча. И сейчас она была в этом же.

Я не мешал ей танцевать, но сел рядом, чтобы успеть схватить ее, если вдруг повалится на раму.

Танцуя, Юлька повернулась к окну задом, отклячила попу и собрала шорты в полоску.

— Вот тебе, Москва! — пьяненько засмеялась она. Конечно, видеть ее никто не мог, даже тени, поскольку света в кабинете я не зажигал, а пробивавшегося с улицы освещения нам было достаточно света, чтобы видеть друг друга.

— А в обратку слабо? — подначил я девушку.

— То есть? — не поняла Юлька.

— Не задрать, а спустить.

— Ой, да легко!

Уловив ритм нового трека, Юлька развязала бантик на шортах, запустила пальца под поясную резинку и начала оттягивать их вниз и в стороны. Вот одна сторона поползла вниз, открыв кружавчик стрингов. Вот она опустила перед шортиков до лобка. Снова развернулась попой к городу, нагнулась и плавно опустила шорты до щиколоток. Эротично, волной распрямилась, вышла одной ногой из штанины и резким движением другой ноги швырнула шорты в комнату. Я испугался: а вдруг они за люстру зацепятся — хрен потом достанешь, даже если поставить стул на стол. Но шорты упали на пол.

Юлька развернулась ко мне задом и, изгибаясь как змея, собрала на животе блузу, открыв мне свою практически голую попку. Ниточки стрингов сходились на ее копчике, скрепленные колечком. Конечно, член мой уже рвался из комбеза, а про «пора домой» я и думать забыл. В конце концов, у сисадминов рабочий день ненормированный — так и скажу дома.

Вот, как я понял по движению ее рук, она задрала блузу до шеи и показала Москве свои прекрасные сиськи. Вот она скрестила руки и рванула блузу вверх. Танцуя, Юлька опять стала ко мне лицом. Блуза болталась у нее на шее. Энергично тряхнув головой, она швырнула на пол и блузу. Теперь на ней оставались только лифчик, стриги и туфли.

Несколько тактов она играла пальцами под бретельками лифчика, Вскоре лифчик полетел мне в лицо.

Юлькины тонкие пальцы зашли за резинку стрингов, как до того было с шортиками.

— Дальше! — крикнул я.

— Дальше? — спросила девушка. — А ты сам сними! Ртом.

Ой! Да не такое ртом с девицами проделывали! Я стал перед нею на колени и приложился губами к ее лобку. Там все уже было мокренько. Я начал покусывать лобок через трусики, вдыхая пьянящий аромат распаленной женщины. Юлька гладила меня по голове, продолжая вилять свой танец. Я почувствовал, как задрожал лобок, услышал перебои в ее дыхании, пальцы просто впились в мою шевелюру — и Юлька кончила!

— О-о-о-о! — простонала девушка. Ее ноги подогнулись, и она полуприсела, опираясь на мои губы не лобком, а всей промежностью, самым мокрым местом ее трусиков. Ткани было явно недостаточно, и юлькин нектар стекал прямо мне на язык. Я снова начала покусывать ее тело через трусики. Юлька завела руки за спину, разогнула колечко, и стринги упали на мое лицо. Я откинул их в сторону и посмотрел на девушку.

Передо мной во весь рост, в полной наготе, в одних лишь босоножках на шпильке, стояла мечта любого мужчины.

Юлька опустилась на колени (ширина подоконника позволяла нам такое) и прикусила застежку молнии моего комбеза.

— Фштавай! — сказала она сквозь зубы.

Я начал подниматься, а молния на комбезе раскрываться. Когда я выпрямился, мой раскрытый пах с торчащим и лоснящимся членом оказался пред лицом Юли. Выпустив застежку, она приложилась губами в головке. Ее язык начал осторожно раздвигать кожу крайней плоти, нежно касаясь тонкой кожицы под нею. Руками она потянула меня за рукава, явно предлагая освободиться от одежды. Я помог ей раздеть меня и скинул комбез на пол. Теперь мы оба стояли голые на подоконнике, и самая красивая девушка фирмы делала мне минет.

Вот ее губки обхватили мою головку плотнее и медленно, миллиметр за миллиметром, сдвинули кожу назад. Теперь самая нежная часть члена была полностью в ее распоряжении. Как она сосала! Я смаковал удовольствие, отодвигая момент эякуляции (это дело нехитрое: решайте в уме биквадратные уравнения — и вы сможете не кончать часами; но когда моя головка касалась ее мягкого нёба или входа в горло, я опасался непроизвольно кончить). Юлька же, не видя у меня семяизвергательных позывов, считала, что она делает недостаточно нежно и только увеличивала свои старания.

— Ты хочешь в рот? — спросил я. Она кивнула. Ну что ж — долой уравнения! Сосредоточившись на процессе, я скоро кончил, заполнив юлькин рот от глотки до губ. Глотая, она обсасывала мой член, словно не желая, чтобы хоть капля пропала. То, что, все-таки, выпало изо рта и упало вниз, она слизала позже: и с подоконника, и с моих ног. Это необыкновенно! Рабынь у меня до нее не было! Я не садист, и чужие мучения меня не заводят (как и свои, так что я и не мазохист тоже), но вид девочки, лижущей мне ноги, был восхитителен. Она явно старалась понравиться мне и с этого ракурса.

— Оближи его как следует, я хочу сначала почувствовать тебя живую, без презерватива, — попросил я и протянул ей бокал, который она оставила рядом, когда начала танцевать на подоконнике.

Юлька вином прополоскала рот от оставшейся спермы и тщательно облизала мой член до самого основания. Потом снова набрала в рот вина и прямо так обхватила мой член. Вино потекло по головке и стволу до самых волос (да — я не брею лобок и промежность), смывая нежелательные «остатки роскоши».

Я сел рядом с нею, окунул пальцы в ее бокал, смочил их в вине и запустил в мокрую дырочку. Она вздрогнула, когда спирт начал пощипывать слизистую, но быстро справилась с болью. Разработав влагалище, я уложил Юлю спиной на подоконник, закинул ее ноги себе на плечи, набрал в рот вина, осторожно слил его ей во влагалище и вылизал губы и вишенку клитора.

Проделав это, я поднял Юлю, поставил лицом к окну, развел ее руки ноги звездой, словно бы распластав по стеклу (если вдруг вывалимся и погибнем — то такую смерть можно лишь пожелать!, но я верил в прочность), сам зашел со спины и начала осторожно вводить член.

Вид за окном придавал мне ощущение, что мы — артисты порно-театра, и на нас смотрят похотливые зрители.

Чувство живой женской плоти, не испорченной резинкой — самое прекрасное на свете. А если эта плоть отдает себя добровольно и с радостью — то прекрасно вдвойне. Я долбил юлькино лоно своим перцем, наслаждаясь и даря наслаждение. Да, я не забывал и про биквадраты — не стоило кончать в девочку вот так, без согласия. У Юльки же такой беды не было: она полностью отдалась сексу и кончила очень скоро.

В своих отношениях с женщинами я обнаружил забавную физиологическую особенность: у меня интервал между кончинами раз от разу все длиннее и длиннее, а у женщин — все короче и короче. Не знаю, как у других, у мой опыт еще не видел исключений из этого правила. Поэтому я знал, что чем больше у нас будет актов, тем проще будет загнать Юльку на «седьмое небо». Составив и решив еще одну биквадратку (Юлька кончила еще разок) я вышел из девушки, чтоб отдохнуть самому и дать отдых ей.

Я слез на пол, взял изможденную любовницу на руки и понес в ванную. Кинул в ванну свою футболку (домой сегодня все равно не ехать, а к утру высохнет), я поставил девушку на нее и включил горячую воду. Чугун ванны быстро нагрелся, я добавил в струю холодной воды и заткнул пробку. Вода набиралась быстро.

— Помоемся, — сказал я, вешая уже ненужную мокрую футболку на батарею. Набухав в воду разных шампуней, я сел в ванну и усадил Юлю спиной к себе. Она откинулась мне на грудь и закрыла глаза. Ванна быстро наполнилась ароматным теплом, и я тоже «поплыл». Одной рукой я ласкал Юлины груди и шею, другой теребил влагалище. Мне хотелось, чтобы она кончила еще раз здесь, в воде. Довольно скоро она застонала, напряглась и с криком ослабла.

Придя в себя, Юля развернулась ко мне, специально проелозив по моему не до конца опавшему члену поясницей. Ее глаза горели счастьем.

— Сядь на бортик! — прошептала она.

Санузел в номере был узкий, ванна по ширине как раз помещалась в его проеме, поэтому заходили мы в нее не с боку, а с торца. Я сел на бортик, упершись руками в стены. Юля протянула руку, взяла шампунь и набрала полную горсть. Потом она села передо мной на пятки, закинула мои ноги себе на плечи и начала мыть мой член. Ее ладонь в густой мыльной пене быстро и безболезненно освободила мою головку от плоти и гуляла по самому нежному месту. Другой рукой она массировала яички и пах.

— Я хочу, чтобы ты кончил, — сказала она.

Вскоре мой член начал предательски подрагивать. Уловив момент, Юлька обдала мой пах и свои руки струей из душа. Теперь член с задранной плотью и набухшей головкой не был скрыт пеной и грозил вот-вот выстрелить в воздух. Подставив одну ладонь под головку, Юлька другой обхватила ствол у основания и несколько раз вздрочнула его. Этого было достаточно! Сперма обильно выплеснулась ей в руку. Водя плотью по всему стволу, Юлька выкачивала из меня все до капельки.

Наконец, я иссяк, а ее ладонь оказалась полна белой жидкостью. Поднеся ладонь к губам, Юля вылила ее в рот. Остатки она размазала по грудям. Сделав это, Юля потянулась ко мне за поцелуем. Я, не полотенце. Вино еще оставалось, к тому же в шкафу я хранил баночку чистого медицинского спирта. Я добавил спирт в вино, доведя его крепость до 56 «оборотов» (широта Москвы, а мне доводилось пить спирт, разведенный «по широте»), и мы с Юлькой выпили на «брудершафт». Как будто он нам был нужен после всего, что у нас уже было?!

За окном горела ночная Москва. Мы сидели на подоконнике лицом друг к другу, прислонившись каждый к своему откосу, скрытые от всех и видящие всех, курили и болтали. Из открытой фрамуги до нас долетали звуки мегаполиса: шум автомобилей, музыка баров и ресторанов, даже голоса людей, проходивших по проспекту. И над всем этим — мы, довольные и натрахавшиеся.

— У тебя презики есть? — спросила Юля.

— Конечно, и вазелин тоже.

— Вазелин — это хорошо, а то я думала, ты слюнями обойтись решил.

— Нет, я плевать с детства не умею.

— А я ненавижу, когда слюнями! — она брезгливо передернула плечами, отчего полотенце упало на живот, открыв груди, но Юлька не стала оправляться. — Эти пацаны дешевой порнухи насмотрятся и думают, что слюна помогает. Ни хера! (Юлька была уже изрядно пьяна, но себя еще контролировала). Да и не только в этом дело. Противно, когда в тебя плюют. Причем буквально. Я не плевательница, я женщина. Хочешь трахать — трахай! Но плевать не смей!

Она вскочила на ноги (полотенце спало с нее окончательно), повернула к окну зад, нагнулась и развела руками ягодицы:

— На, Москва, бери меня! Трахай! Трахай во все щели! Но плевать не смей! — Юльку затрясло от рыданий.

Я сорвал ее на пол и сжал в объятиях. Пьяная Юлька рыдала в голос. Я уж подумал, что все, на сегодня лимит исчерпан, а другого раза можно и не дождаться.

Я гладил девушку по голове, спине, попке, ласкал языком ее ушки. Такие срывы на пустом месте не бывают. Видно, она недешево заплатила за свое место под неласковым московским солнцем. Расспрашивать не буду, захочет — сама расскажет.

Понемногу Юля успокоилась. Обтерла руками мокрое от слез лицо.

— Ой! Ты тоже весь мокрый, — сказала она и начала ладонями стирать свои слезы с моей груди. — Я чего-то такого наговорила, да?

— Не так, чтобы очень. Обиду выплеснула.

— А-а-а, — протянула она, — да, есть что нехорошего вспомнить. Но, может, продолжим? У тебя презики есть?

— Есть, и вазелин тоже.

— Я помню, — она виновато усмехнулась — Давай два презика и ложись на стол.

Я достал два презерватива и лег на стол навничь. Юля развернула меня головой к окну, стала надо мною в 69-ю (она снова как бы демонстрировала городу свои прелести) и принялась ласкать мой член. Я в ответ с удовольствием лизал ее промежность. Вскоре она была вся мокрая-мокрая, а мой работяга стоял как кол.

Юлька слезла с меня, села рядом так, что ее вагина смотрела прямо на меня («Да, она умеет подать себя, и ей, видимо, не раз приходилось это делать», — подумал я), вскрыла один конверт, пристроила презерватив мне на головку и ртом раскатала по стволу. Затем она расположилась надо мной в поле «наездница наоборот» и решительно опустилась влагалищем на член. Я уже познал ее «живьем», и резина все испортила, но в такой позе пережатое в глубине влагалище плотно обхватывало именно головку, усиливая ощущения контакта.

Юлька начала подпрыгивать на мне. Она то пускала в ход бедра, приподнимаясь и опускаясь на моем члене, то плотно усаживалась вниз и дергала одними ягодицами, то крутила попой член, как ворот у жернова. Я начал было подмахивать ей, но она сказала:

— Не надо, не сбивай! Я сама все сделаю.

Я лежал и смотрел, как мой член то показывается из ее вагины, то исчезает в ней. Вот она вновь задрожала, и с криком упала вниз лицом на мои ноги. Кончила.

— Не выходи! Я сейчас, — услышал я ее голос. Вскоре где-то там, в ногах, раздался треск разрываемого второго конверта. Юлька выпрямилась, плотнее уселась вагиной на члене, чуть приподнялась и прогнула спину так, что мне стала видна ее анальная дырочка. Вот показалась ее рука с чем-то в пальцах. Опа! — да это мой маркер (достаточно толстый), только он в презервативе. А презерватив смазан вазелином. Юля направила маркер прямо к анусу, чуть нажала и аккуратно вставила прямо в попу.

— О, как хорошо! — простонала она. Движения она начала осторожно, но вскоре вошла в прежний раж. Когда она шла вверх, маркер начинал выскакивать из дырочки, но при движении вниз упирался мне в лобок и активно долбил ее анус. Он стал чуть ли не вторым моим членом! Вот ведь выдумщица! И познания явно не теоретические. Что же такое с нею было, откуда этот срыв? Ладно, не отвлекайся!

Мысль о собственном «двучленстве» так меня возбудила, что я кончил сразу за Юлькой. Отдышавшись, она спросила:

— Ты уже все или еще способен?

— Если прямо сейчас — то только с помощью твоего ротика, А если хочешь немного посидеть, выпить — то смогу и сам.

Мы снова сидели на подоконнике, курили и допивали вино (спирт я добавлять не стал). Маркер по-прежнему был в юлькиной попе.

— Тебе удобно? — спросил я.

— Да, очень. Я люблю анальные ощущения. Не хочешь попробовать, как со спермой, а? — и она повернулась ко мне попой. Такой вид несколько отрезвил меня.

— Нет, на такой подвиг я пока не готов. Да я и к сперме готов не был, ты меня просто подловила. Вот если и с аналом как-нибудь подловишь — может, и понравится, а пока — прости!

— Ну как хочешь! Но от ануслинга-то не откажешься?

— Это можно.

Я лег на спину и высоко закинул и широко развел ноги, открыв Юльке свой анус. Она склонилась над ним, и я почувствовал мокрый язычок на дырочке. Это было приятно. Такого мне еще не делали. Старательный язык девушки размягчил вход и слегка проник внутрь.

«Черт возьми! Если она сейчас захочет трахнуть меня пальцем или даже маркером — сопротивляться не буду», — подумал я.

Но Юля работала только языком. Она водила им от копчика до основания мошонки, чуть задерживаясь на анусе. Ее ладони лежали на моих ягодицах, широко разведя их в стороны и слегка массируя. Член мой напрягся и готов был к новым свершениям.

— Уф, устала, — проговорила моя любовница, укладываясь рядом на подоконнике. — Ну и… ?

— Честно? Я уже готов был не сопротивляться твоим попыткам проникнуть вглубь.

— Не стоит. Ты и вправду натурал, геем или бисеком никогда не станешь.

— Это тебе моя задница нашептала?

— Да. У тебя анус не приспособлен для траханья, он узкий и жесткий. Так что, если вдруг случится (спаси бог, конечно!) попасть в петушатник — намучаешься.

— И много мужских задниц ты видела?

— Немало. Членов, конечно больше.

— Там? — я намекнул на Америку.

— И тут тоже, — поняла намек Юля. — А вот я устроена так, что анальный секс мне доставляет огромное удовольствие. Ну, готов?

— Как пионер!

Юлька стала раком попой к окну (театр так театр!) и выгнула спину. Я стал над нею сзади, вынул маркер из раскрывшейся попки, провел головкой по дырочке, надавил и вошел. Хоть я член и не смазывал, в юлькиной попе вазелина было достаточно на двоих. Она умело подмахивала, меняла прогиб спины, теребила пальцами клитор, играла мышцами ануса. В общем, делала все, что нужно для получения неземного блаженства.