Женщина в бордовом плаще

Стояла осень. Октябрь только-только вступил в свои права, но уже успел окрасить деревья в свои фирменные цвета. Придав прохладу утренним часам, но все еще не смог отвоевать тепло у дня и ветра, и последний, радуя людей окутывавшим теплом, во всю дарил теплую негу — столько, сколько у него было, практически всю, до бесконечности.

Марина, одетая в свой бордовый плащ, расположившись посередине пустынной платформы, ждала электричку, которая должна была отвезти ее в город. Теплый ветер, который ей так нравился, окутывал ее голые ноги, обутые в такие же как плащ бордовые туфли, мягко забирался под одежду, и ласкал там ее оголенную промежность. Ей нравилось, как заигрывает с ней ветер, и от этого ее соски на полной груди, неприкрытой ничем, кроме того же плаща, выпирали из-под одежды. Ветер, как настоящий ловелас, ласкал ее пшеничные волосы, развевая их в потоках теплого воздуха, и от его нежных поглаживаний Марине было тепло и приятно. И несмотря на то, что совсем недавно у нее был отличный секс, она была вновь возбуждена.

Кроме нее на платформе ждал последнюю электричку еще какой-то мужчина, одетый во все джинсовое. С неприкрытым вожделением он разглядывал Марину, и похоже, ей это нравилось. В ней было то зерно эксгибиционизма, которое заставляло женщин надевать декольте, мини-юбки и получать от этого удовольствие, купаясь в похотливых мужских взглядах.

Но вот из-за поворота показалась выползавшая, словно змея, электричка и остановилась, как положено, у платформы. Марина вошла в вагон, мужчина в джинсовом — в другой, электричка дернулась, и за окном поплыли деревья, увозя женщину от поселка, в котором ее около получаса назад жёстко, беззастенчиво, имел любовник, и она, поддававшись ему всем своим естеством, оглашала его дом криками и томными стонами.

Они были знакомы с ним уже около полутора лет, и в течении всего этого периода, каждый раз, когда супруг уходил на ночное дежурство, она собиралась и ехала к нему. Сама она не работала, что позволяло ей предаваться своим любовным утехам каждый раз, когда муж покидал дом.

Мужа она не любила. Да, он вроде бы и нравился ей в начале отношений, до свадьбы, но на поверку он оказался тюфяком. Считая, что в семье должно установиться равноправие полов, он фактически дал волю матриархату, и во всем подчинялся своей жене. Но разводиться она не желала — муж приносил домой хорошую зарплату, и поэтому, всячески скрывая свою связь на стороне, Марина изображала из себя прилежную, верную супругу. Кроме прочего, она родила от него дочь, и, считая, то развод может сказаться на ней не очень хорошо, продолжала вместе править дырявую лодку любви, регулярно ныряя в пучину разврата. С мужем спала она неохотно и редко — имел он ее как-то вяло, без энтузиазма. Может быть, у него тоже была любовница? Да и черт с ним...

До появления в своей жизни Вадима — своего загородного любовника, она регулярно пользовалась случайными связями, будучи снятой одна, либо вместе с подругой (такой же гулящей распутницей), в каком-нибудь кафе или ночном клубе. Молодые и не очень, по одному или несколько сразу, называя ее сукой, или молча, стеная в экстазе, или стоически терпя, в одной комнате с подругой, или будучи разведёнными в разные, ее имели всегда жестко и сильно — так как она любила, так как она трахалась еще до замужества, и как трахалась после него.

Но вот однажды подруга, сославшись на то, что какие-то ее давние хорошо знакомые мужчины позвали ее бухать в загородный дом, а ее одну на всех не хватит, позвала ее с собой. Супруг в те дни как раз отсутствовал в городе, уехав к родителям в другую область. По телефону Марина задала лишь один вопрос: «Как они трахаются?» «Как ты любишь!» — ответила подруга. И Марина, недолго думая, отправилась на такси за город, где ее ждали четверо мужчин и одна женщина.

Вадима (хозяина загородного домика) она тогда выделила как-то сразу среди прочих мужчин. Ей казалось, что он источает какой-то аромат похоти, доступный для обоняния только ей. Всеми своим движениями, своим голосом, взглядом и просто присутствием, вызывал в ней страсть. Марина тоже ему понравилась, он тут же подсел к ней и стал подкатывать, недвусмысленно намекая на секс. Уже через десять минут, они оказались в соседней комнате. Вадим, прильнул губами к ее рту, и рукой полез к ней под юбку. Нащупав под трусами мягкую плоть ее половых губ, он сдвинул трусики в сторону и запустил во влагалище два пальца. В ответ на это Марина томно вздохнула и обмякла, не отпуская его губ. Пальцами Вадим стал совершать фрикции, и женщина была готова поклясться, что никто до него не владел своими руками так виртуозно — он, неоспоримо, знал, как доставить женщине немало удовольствия руками, но не довести до оргазма. Ногой она чувствовала его железобетонный член, и изнывая от желания, трясущимися от возбуждения губами она еле-еле прошептала:

— Войди в меня...

Вадим выпустил ее из объятий и кивком головы показал на пол, застеленный ковром. Марина не снимая юбки, скинула с себя сиреневые трусики, и легла головой на пол, отклячив вверх свой изнывающий от похоти зад. Вадим скинул всего лишь расстегнул ширинку и со всего размаху сразу приступил к тарану Марининого влагалища. Та в ответ тут же издала громкий стон, и не прекращая застонала на весь дом. Мужчина, чувствуя нутром, что эта женщина позволит ему все в тот день, поставил ей свою ногу на голову, впечатав ее еще больше в пол. Марину это возбудило еще больше, и, чувствуя, как довлеет над ней этот мужчина, показывая свою власть, стала активно приближаться к оргазму. Ее пронзительные стоны, еще более продолжительные и громкие, чем предыдущие опять огласили весь дом Вадима, и в унисон ей, с протяжным «О-о-о», кончил, не вынимая, Вадим. Дождавшись, когда Марина соберет вытекающую из себя семенную жидкость пальцами и жадно обсосет их (что доставило ему несказанное удовольствие — так до нее никто не делал), он отвел ее обратно в зал, где их встретили аплодисментами.

Марина и Катька (так звали подругу) тогда провели в том доме почти полутора суток. Тогда в доме Вадима было все, что могло было быть. Мужчины кончали на лицо и в рот, в попку и вагину, имели в четыре болта (засовывая по два в одну дырочку) то Катьку, то Марину, пока другая женщина яростно мастурбировала. Тогда же Марина впервые попробовала лесбос. И ей понравилось кончать от умелого женского языка, и самой доводить извивающуюся подругу до оргазма. Но никто не понравился ей в тот день больше, чем Вадим.

Тогда же она взяла обещание с Вадима, что он будет ждать ее регулярно, и... трахать ее на чем свет стоит. Марина решила, что она влюблена...

С тех пор она ездила к нему в гости. Вадиму она разрешала практически все, в том числе и анальный секс, которого за все годы супружества так и не дождался законный муж.

Вот и сейчас, сидя в пустом вагоне электрички, она, как обычно, вспоминала и тот первый день их встречи, и сегодняшний секс, как он драл ее в попку, кончил ей в рот, заставил проглотить, а потом довел языком до оргазма. Потом они смотрели фильм, потом снова занялись сексом, и она прыгала на нем полчаса, а потом снова приняла в рот его нектар любви. Потом был ужин, и снова секс — он так же, как в первый день, положил головой ее на ковер, поставил ногу на голову и кончил ей внутрь. Марина уехала от него удовлетворённая и счастливая, и лишь одно печалило ее — что через несколько часов ей придется встречать своего мужа и вновь изображать счастливую жену.

Тем временем электричка замедлила ход и остановилась на следующей станции. Здесь уже было больше народу — дачный поселок кишел завершающими сезон огородниками. Несмотря на это в вагон, где сидела Марина зашел всего один пассажир — молодой человек, да похоже ещё студент. Парень, судя по виду, уже вошел в тот возраст, когда возможности организма во всю требуют случки, а окружающая действительность и отсутствие навыков обольщения делают свое дело. Он уселся прямо напротив женщины, и поставив рядом с ногами ведра с картошкой, уткнулся в телефон.

Марина лишь немного покосилась на него, и про себя подумала, что ему видимо, захотелось лицезреть ее голые ноги, которые так соблазнительно смотрятся в бордовом плаще и бордовых туфлях, а также он наверняка заметил ее стоячие соски, и теперь, на несколько недель вперед она станет самым ярким впечатлением этого «вьюноши».

Между тем электричка медленно отползала от станции и, медленно покачиваясь, стала увлекать Марину в царство сна. Она лишь успела подумать, что когда-то ее дочь пыталась встречаться вот с таким же парнем, но оказавшись слабым в сладострастных любовных утехах, тот был брошен и заменен более возрастным участником межполовых отношений. Она проваливалась в негу сна, и ее разум затуманился сладким эротическим сном.

Но электричка, уйдя на поворот, и немного накренившись, заставила Марину проснуться. Она с удивлением обнаружила что сползла по сиденью вниз и бесстыдно расставила ноги прямо перед случайным попутчиком.

Ее вдруг посетила мысль, раз уж она опозорилась перед эти полузрелым юнцом, то почему бы не идти до конца — устроить мальчику настоящий эротический спектакль. Она сама сейчас возбуждена — ветром, который нагло ласкал ее прямо на станции, эротическим сном, который так некстати (а может кстати) оголил ее прелесть, и похотливым взглядом парня, который упорно делал вид, что тычется в телефон, а сам украдкой подглядывает за промежностью соседки. Пускай же она, случайная попутчица в этой синей электричке, станет для него самым приятным эротическим впечатлением за всю его жизнь.

Марина потянула правую руку себе между ног. Стоило ей коснуться клитора, как сладкая нега тут же пролилась по всему телу. Левой рукой она выпростала свою левую грудь с большим бурым соском на всеобщее обозрение и, оттопырив мизинец, сжала сосок между указательным и большим пальцем. Это возбудило ее еще больше, и немного помассировав клитор, она кончила, тихонечко постанывая.

— Нравится? — спросила она.

— Я... Это... — тихонько пробормотал пацан.

— Ну, что ты... — Марина уселась поудобнее на сиденье, стала поглаживать его колени, — Я же нравлюсь тебе?..

— Эээээ... Ну, да... — выдавил парень.

Его щеки покрылись пунцом, он смотрел на Марину как завороженный...

— Как тебя зовут?

— Михаил...

— Ты возбужден?

Он не ответил. Женщина молча дотронулась до его ширинки и поняла, что спрашивать не стоило. Член Михаила был настоль возбужден, что иногда судорожно подрагивал.